Мoдeльeр, фoтoгрaф, кoллeкциoнeр и издaтeль. Бeссмeнный крeaтивный дирeктoр домов Chanel (с 1983-го) и Fendi (с 1965-го). Умер 19 февраля 2019 года, в возрасте 85 лет, во Франции.

Для меня Международный женский день — это каждый день в году. Мужская мода меня мало волнует. Нет, конечно, я покупаю одежду, очень радуюсь переходу Эди Слимана в Celine. Но рисовать мужскую коллекцию и возиться с этими глупыми моделями — нет уж, спасибо.Пожалуйста, не говорите, что я много работаю. Никого в этом мире не заставляют работать. Если человека тяготит его дело — пусть выберет другое. Но нет же — многие начинают работать в индустрии, а потом ноют: «Ааа, такие нагрузки!» Каким-то чудом они становятся художниками. Все они слишком слабые. Жалкие. Хрупкие. Никакие. Мы обязаны быть жесткими и не жаловаться. Люди покупают одежду, чтобы стать счастливее, а не потому, что хотят узнать, как кто-то рыдал над отрезом тафты.Я никогда не выхожу из дома в ночь перед показом. Это плохая примета.Если вы не хотите, чтобы с вас стягивали штаны, не идите в модели. Идите в монахини! В монастыре для вас всегда найдется место.Я нимфоман от мира моды, который никогда не достигает оргазма.Мама говорила мне: «Ты похож на меня. Но все же не так хорош».Думаю, мода — лучшая мотивация к похудению. Как-то я загорелся идеей — носить одежду Эди Слимана, которую он шьет на очень, ну очень худых парней. Я тогда весил 101 килограмм. Надо было скинуть как минимум 38.Я никогда не жалуюсь. Именно поэтому меня ненавидят остальные дизайнеры. Их интересует только их «муза», они могут часами размышлять, куда лучше пришить пуговицу, или выбирать скетчи, нарисованные ассистентами, — все это выводит меня из себя. Я — машина.Мне чужды человеческие чувства.Я ненавидел быть ребенком. Ненавидел вопросы взрослых «Ну как дела в школе?». Ненавидел, когда со мной обращались как с маленьким. Я не общался с такими людьми. Просто разворачивался, уходил и не возвращался. В детстве я мечтал стать взрослым.Единственная цель моей жизни — влезть в джинсы 28-го размера.Я выгляжу как карикатура на самого себя. И мне это нравится. Кажется, что вся жизнь — Венецианский карнавал, и я не снимаю маску.У меня никогда не было учителей. Даже языкам — английскому, немецкому и французскому — я не то чтобы в школе научился. Я говорил на английском уже в шесть лет. Да, не бог весть как, но окружающие меня понимали. Поэтому родители не особо переживали за меня, не считали запущенным случаем.Я — главный поклонник миссис Обамы. Считаю, что у нее совершенно сказочное лицо. Обожаю историю, когда ее спросили, не кажется ли ей, что она надела слишком обтягивающую юбку. Миссис Обама ответила: «А что? Разве вам не нравится моя огромная черная задница?»Я рожден не для того, чтобы быть ассистентом. Да, разумеется, все поначалу должны поработать ассистентами, но недолго. Иначе они безнадежны. Я ассистировал три года, а затем ушел работать к Жану Пату. Стал много путешествовать, обзавелся автомобилями. Было забавно. Но шить всего лишь две коллекции по шестьдесят нарядов в год быстро наскучило. И я начал работать на фрилансе для Chloé, да много еще для кого. Так прошло двадцать лет. Потом стал креативным директором Chanel — и все вокруг завопили: «Зачем тебе это? Бренд мертв!» (и это было так). Все эти разговоры только разжигали мой интерес.Многие дизайнеры нанимают людей, которые рисуют эскизы на компьютере. Я все делаю сам. Мне нравится рисовать от руки. Я же еще и мультики про политику рисую. Правда, их лучше держать при себе.Однажды мой друг перед отъездом попросил меня забрать его кошку к себе — мол, у меня в доме о ней позаботятся. Через две недели друг вернулся. Я встретил его словами: «Извини, но Шупетт останется со мной». Он был не против, завел новую кошку. Но, конечно, не такую замечательную, как Шупетт.Я невыносимо скучный, но это помогает мне жить лучше многих. Если ты не пьешь, то ты и не куришь и не употребляешь наркотики. Тебе этого даже не хочется. Спишь по семь часов, не чувствуешь себя разбитым. Говорю вам, жизнь довольно приятная штука.Моя главная проблема — я никогда не доволен на сто процентов тем, что делаю. Думаю, что могло бы получиться и лучше, что я поленился. Мне не нравится, когда дизайнеры с удовольствием рассказывают о своих прошлых работах, хранят старые платья. Я ни одного не сохранил.После моей смерти — никакого захоронения! Да я скорее сдохну! Я бы предпочел, чтобы меня кремировали и развеяли прах вместе с маминым и прахом Шупетт.